Эта мысль четко сформулировалась в моей голове недели через две после начала плавания, где-то в Баренцевом море к западу от Новой Земли, когда я, маясь от безделья (как всегда бывает во время переходов) лежал в железной коробке каюты на нижней палубе «Сомова», наблюдая за безжизненным дисплеем мобильного телефона… Две недели полного отсутствия информации с большой земли. Большой мир как будто перестал существовать, а ведь там остались близкие люди…
Рождество. Сижу дома весь в соплях и сотрясаюсь в кашле. За праздники не сделал практически ничего, пить надоело, а хочется дневник выложить за этот рейс. Но начало его написано кое-как, лапидарно, необходимы какие-то начальные объяснения. Их-то я и собрался написать.
Заповедь старого двора.
...По телевизору часто показывают послевоенную хронику Киева, моего родного города. Его главную улицу, превращённую врагом в руины. Я смотрю документальные кадры и представляю: совсем близко от Крещатика - наш дом и двор нашего дома. Только что вернулись из эвакуации моя бабушка — ей всего 34 года, и шестнадцатилетняя девочка-подросток с короткими косицами, затянутыми зажимами-жучками, это моя мама. Они там, наверное, пекут белый хлеб. Потому что мечтали о нём всю длинную дорогу из войны в мир.